"...Какой камешек не подними - непременно окажется, что у него тысяча граней, и из этой-то непростоты и сложна жизнь..." (М. Семенова.)

Реакция и оскорбления от poslushnik-а меня не волнуют. Он свою позицию уже выбрал и все остальные (ее не разделяющие) "неправы" по определению. Во всяком случае, такое впечатление у меня сложилось от предыдущего разговора с ним.

Вниманию всех остальных могу предложить еще один интересный "информационный пакет":


"– А вот скажи, па. Бог все может простить?
– Нет, – серьезно ответил он. Я несколько опешил. Честно говоря, я ждал совершенно иного ответа.
– Нет?
– Нет. Только то, в чем человек искренне и исчерпывающе покается.
– Ах, вот как Бог это делает…
– Да. Не ерничай. Тут довольно тонкая вещь. Я в молодости сам не мог понять, как это так: одному раскаянному грешнику Господь радуется больше, чем десятку смиренных праведников. С точки зрения обыденного здравого смысла некрасиво получается по отношению к праведникам, да? А с точки зрения информационных структур? Почему раскаянный грешник ценнее? Потому что он уходил из системы, но вернулся в неё и способен её обогатить чем-то, не бывшим в ней прежде. А конформным братьям блудных сыновей не на что обижаться: скорее всего, они столь смирны не от праведности своей, а из корысти и лености духовной. А если б волею обстоятельств ушли, то опять-таки по безвольности своей никогда не сумели бы, не решились бы вернуться. Просто были бы конформистами уже в каком-то новом месте. И, по сути, ничего не могли бы дать там – так же, как нечего им было дать и по прежнему месту жительства. Чтобы оказаться способным духовно обогатить свое гнездо, надо развиваться самому, а значит, нельзя не стать отличным от гнезда, нельзя не пройти через момент измены гнезду. Нельзя перед ним не провиниться. Однако и гнездо в таких ситуациях всегда виновато. Оно ведь не может не начать непроизвольно выталкивать того, кто стал от него отличен. И затем лишь акт покаяния-прощения, всегда – обоюдный, восстанавливает разрушенную связь и делает возможным обогащение системы.
– Ну ты даешь.
– Спросил – так слушай. Пригодится. Великие богословы откуда-то ловили крупинки этого знания. Как именно – трудно сказать, бывает иногда всякое.
Уж нам ли с Александрой не знать, как это бывает, подумал я. Только вот что-то с горних высей я покамест ничего не улавливал.
Или улавливал, да не понимал, что это – ОТТУДА?
– Ну, например, Плотин: в мире том нет взаимосопротивления, а только – взаимопроникновение. Все там – красота, соединяющая все и вся с её источником Богом. Там нет никакого разделения, как на земле, там – единство в любви и целое выражает частное, а частное выражает целое… И замечают себя в других, потому что все там прозрачно, и нет ничего темного и непроницаемого, и все ясно и видимо со всех сторон.
– Ты тоже этот текст знаешь? – вырвалось у меня. Я читал выдержки из него на сошниковской дискете.
– Ну, а почему бы и нет? – спросил он, и по голосу было слышно, что он улыбается. – Это же описание взаимодействия информационных пакетов, способных к комбинации в единую сложную структуру, – он помолчал несколько секунд. Странно: я даже забыл, что тороплюсь. Секунды и минуты уже ничего не решали. Решали не они.
Как это сказал Бероев: я ещё не нашел истину?
– Мы тут суетимся, кочевряжимся – и создаем эти пакеты в душах своих. Что способно влиться в единую структуру, не будучи, в то же время, повтором того, что уже в ней существует – то и вливается. Что не способно – не обессудьте. Одинаковое не вписывается – и не способное к взаимодействию не вписывается. Помнишь, у Иоанна Богослова: и кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное… Имя озеру – забвение. Вечное исчезновение. Ад. Информация, не взаимодействующая с единством, утрачивается уже необратимо, навсегда. А книга жизни – вот эта самая единая информационная структура, которая из нас всех помаленьку строится. Где все элементы, не сдавливая друг друга, в реальном своем состоянии, без прикрас и притворства, сочетаются каждый с каждым. И каждый новый – со всеми предыдущими и со всей системой в целом. Не устал?
– Еще терплю.
– Молодец. Я даже вот что думаю: именно по книге жизни структурируется потом следующая Вселенная. Ну, после очередного Взрыва, понимаешь. Эта структура и есть Творец. Бог. Вселенную создает её Бог, но Бога каждой последующей Вселенной общими усилиями создают души существ, населяющих каждую предыдущую. Потому так важно одновременно и необозримое разнообразие элементарных пакетов, и их комбинаторное единство. Представь, что было бы с миром, если бы, например, постоянная Планка и постоянная Хаббла оказались бы тождественны? Или, наоборот, скорость света и масса фотона не простили друг друга за то, что они такие разные, и не согласились бы работать вместе?
Еще один разговор двух сумасшедших, мельком подумал я, боясь пропустить хоть слово. Ну и денек.
– Это структурирование материи последующей Вселенной после конца света, то есть схлопывания предыдущей, наверное, и есть то воскресение телесное, которого чают в молитвах. Весь веер мировых констант, которые так браво дополняют друг друга, так изящно и точно сочетаются – но ни в коем случае не сводятся к одной или нескольким немногочисленным. Или, например, ДНК.
– Как-то не очень соблазнительно праведнику воскресать всего лишь в виде нуклеиновой кишки, а, па?
– А откуда ты знаешь, как выглядели и что из себя представляли праведники предыдущей Вселенной?
Да, тут он опять меня уел. Невозможно представить.
– Нам этого не вообразить, как не вообразить доквантового и доволнового состояния материи вообще. Ровно так же вся мудрость нынешней церкви не способна вообразить, каким будет телесное воскресение праведников нынешних. Чаем воскресения, ведаем, что станем неизмеримо прекраснее нынешних тел – и все. Будет что-то качественно иное. А какое именно – это мы, сами того не ведая, предопределяем сейчас. И не камланием каким-нибудь, а самой своей жизнью.
И умолк.
– Па, – сказал я, поняв, что продолжение последует, только если я сам о том попрошу, – а вот вопрос на засыпку. Откуда ты все это знаешь?
– Ответ на засыпку, – ответил он, и я понял, что он опять улыбается. – Не скажу."
(В.Рыбаков "На чужом пиру, с непреоборимой свободой")